В этот момент Никаниэль понял, каким образом ракатош может идти несколько месяцев, и почему Персим рекомендовал пропустить несколько первых томов отчета с предыдущего съезда. Пока все эти корольки не перебесятся, ни о каком конструктивном обсуждении проблем не могло быть и речи.

Если в прошлых тысячелетиях все происходило точно так же, удивительно лишь одно — зачем вообще эльфы так долго принимали участие в подобном балагане?

Впрочем сейчас Ника все как раз устраивало. Чем больше хаос, тем проще Ванессе незаметно добыть искомое. Так что пусть хоть глаза друг-другу повыколупывают своими алчными пальцами.

— Будем что-нибудь делать? — наклонившись, шепнул принцу в ухо Малем, но тот лишь молча покачал головой.

Если бы Никаниэль действительно был послом Эльфхейма, имело бы смысл добиться тишины, например наколдовав пару особенно мощных хлопков, а потом обозначить проблемы, решение которых на самом деле имело значение и могло повлиять на весь Альйон.

Во-первых, распоясавшаяся нежить.

Ввиду отсутствуя обученных некромантов — да и самоучек днем с огнем не сыщешь — волна мертвецов реально угрожала захлестнуть весь мир. Особенно при сохранении текущих тенденций. Даже если Занда подарит рецепт своего зелья каждому желающему алхимику, то что в нем — утопиться что ли? Тем более, что далеко не на всех неживых оно действовало.

Возможно совместными усилиями могли бы справиться жрецы и маги, но ни тех не других в королевствах практически не осталось. Вина в этом Эльфхейма или нет, но если нежить сметет всех на территории людей, а потом двинется на восток, то у эльфов и варваров сил не хватит их остановить — пупок развяжется.

Это раз.

А во-вторых, прав был Его Пухлое Величество, — церковь Трех Основ.

Ну или почти прав.

Короля волновала потеря власти, Ник же уже имел возможность собственными глазами лицезреть к чему может привести наличие двух конкурирующих религий в одном городе.

Всего несколько брошенных на площадях и перекрестках фраз, и Город Теней превратился в Город Огней, вспыхнув в пожаре гражданской войны. И это было еще до того, как оказалось, что трехосновники могут лечить оспянку!

Теперь же принц своими глазами видел, как люди, окрыленные надеждой, полноводной рекой хлынули в объятья новой религии. Четвертый и пятый кольца Пантиока испещрили очереди желающих отринуть истинных богов и поклясться в вечной верности ложным. Да и остальные три отстали не сильно.

И вряд ли жрецы спокойно отпустят утекающую сквозь пальцы паству, а значит…

Значит, кфхан побери, все плохо!

Если церковь Трех Основ обретет гегемонию на территории бывший Леонтии, то что ей потом помешает объявить священную поход в другие страны для насаждения своих взглядов. Как бы в таких условиях не пришлось объединятся с орками. Те тоже вряд ли захотят переодевать своих шаманов в черно-серо-белые робы.

От одной мысли о союзе с зеленокожими громилами по телу принца прошла волна нервной дрожи.

И ведь придется.

В одиночку эльфам объединенную людскую армию не одолеть. Несмотря на все преимущество в магии и боевых навыках. Возьмут массой. Теперь Никаниэль понимал это более чем отчетливо. Население одного только Пантиока превосходило весь Эльфхейм по численности. Неужели так было всегда?

И ведь главное, что Ник положительно относился к деятельности трехосновников. Причем отнюдь не только потому, что те вытащили его из лап палача. Еретики кормили нищих, помогали сиротам и вдовам, в трудный час поддерживали отчаявшихся. И делали все это совершенно безвозмездно, ничего не получая за свою доброту.

Ну что им мешало назваться, например, «Миссия спасения Альйона» или «Свидетели конца света»? Зачем было объявлять себя религией и провозглашать каких-то новых богов? Этого принц не понимал.

Свара в зале заседаний продолжалась, и никто не думал ее разнимать. Спайлонд шептался о чем-то своим сыном, некоторые молча взирали на происходящее, но большинство, вскочив с мест, орали друг на друга, грозно тряся кулаками. Хорошо хоть за оружие пока не хватались.

Скорей всего, им важно было показать свою значимость. Сходу обозначить, что среди почти сотни собравшихся в одном месте королей они самые наикоролевейшие, и именно их голос должен обладать наибольшим весом. Ведь на своих землях эти люди привыкли быть вторыми после богов, а то, иногда, и первыми.

Как ни странно, но балаган прервал Варден Мейсис. Вскочив ногами на кресло, он что есть мочи завопил:

— Тихо! — и его голос с легкостью перекрыл всеобщий гвалт.

Возможно не последнюю роль в такой мощи сыграла уже знакомая Нику пирамидка в руках капитана наемников. Похоже она могла не только скрадывать звуки, но и усиливать их.

— Я требую суда поединком! — уже без помощи артефакта заявил Мейсис в полнейшей тишине и швырнул в ежеголового многократно сложенный платок, насквозь проколотый золотой булавкой.

Глава 36

— Уважаемый, что еще за суд поединком? — спросил у соседа молодой король, сидевший за спиной у Никаниэля.

— Честно говоря, впервые слышу. — отозвался его собеседник — высокий статный мужчина с кустистыми бакенбардами, выкрашенными в цвет спелой вишни.

Оба они входили в число тех, кто не участвовал во всеобщей сваре, как и Ник выжидая чем все закончится.

— Была такая традиция. Еще во времена Лионтии. — послышался чуть сбоку голос пожилого правителя. — Если возникал конфликт между двумя знатными вельможами, они могли доверить его решение королевскому суду или суду поединком.

— Впервые слышу. — с интересом отозвался молодой. — Позвольте спросить, уважаемый, что же это за суды?

— В первом случае все просто — король единолично принимал решение, и оно уже больше не оспаривалось. — отвечал сведущий в истории монарх. — Во втором же, дворяне сами брали в руки мечи и выжившему присуждалась победа в споре. Причем тот кого вызвали на суд поединком имел право выставить вместо себя защитника. Однако, если такой погибал, его господин должен был сам взять оружие и продолжить бой.

Принц знал, что в Эльфхейме существовала точно такая же система. Однако аристократы обычно предпочитали оставить решение за правителем и не рисковать жизнью. При правлении Талириона суд поединком выбирался лишь единожды, когда один лорд обвинил другого в насилии над его дочерью. Правда при этом он проиграл, и обвинение было снято.

— Простите, уважаемый. — решил все-таки уточнить молодой государь. — Но разве один король может вот так вызвать другого?

— А почему нет? — усмехнулся мужчина с бакенбардами. — Если кишка не тонка. У всех у нас кроме короны есть дворянский титул, а старых традиций никто не отменял.

— Все верно. — подтвердил пожилой монарх. — Хотя ракатош можно было и не прерывать.

А вот с этим утверждением Никаниэль был полностью согласен. После заявления Вардена дрязги прекратились, и по залу ползли лишь тихие шепотки обсуждений. В такой обстановке Ванессе стало гораздо труднее действовать. Вроде бы Ник видел ее белокурую макушку где-то недалеко от Пантиоков, но могло и показаться.

Тем временем, вызванный Мейсисом правитель нашел в себе силы поднять на ноги. Пусть и с бледным от волнения и страха лицом, но он оставался королем. Даже если захватил трон путем манипуляций.

— Не знаю кто пустил тебя на ракатош, безродный серв, — гордо заявил он, с трудом удерживая дрожь в голосе, — но я истинный правитель Мейс-Истонка и не собираюсь плясать под твою дудку!

Пропустив оскорбление мимо ушей, Варден хищно улыбнулся и, спрыгнув со своего пьедестала, уверенно направился к ежеголовому. Тот попятился, а дорогу Мейсису преградил мощный полуорк, увитый шрамами, как упавшее зеркало трещинами.

Опытного наемника подобный финт ничуть не смутил и, самодовольно хмыкнув, он замер в трех шагах от препятствия. После чего, смерив бугая уничижительным взглядом, провозгласил:

— Эта падаль, именующая себя правителем Мейс-Истонка — моего Мейс-Истока! — заплатила наемникам, чтобы те меня прикончили. Одного этого достаточно, чтобы подтвердить законность моих слов. Лаутизания и Псы Войны. Думаю многие слышали об этих отрядах. Их больше нет.